Плоть [ Авт. сборник ] - Филип Фармер

— Что же именно?

— Как освободиться из плена?

Наступила угрюмая тишина.

— Как ты считаешь, — спросил Ястржембовский, — Витроу выложит деньги, чтобы выкупить нас всех?

— Вряд ли. Его кошелек серьезно отощает, когда он раскошелится, чтобы вырвать меня и Робин из рук этих головорезов с огромными кулаками.

— Ну что ж, хотя бы вы окажетесь на свободе, — сказал Стейнберг. — А что же будет с нами?

Черчилль поднялся и громко звякнул наручниками, требуя капитана.

— Что ты затеял? — спросила Робин, до этого не участвовавшая в разговоре, так как могла разобрать не больше двух-трех слов на английском языке 21-го века.

— Я намерен попытаться подбить капитана на что-то вроде сделки, — ответил он на языке Ди-Си. — Кажется, я нашел выход. Но все зависит от того, насколько буду красноречив я и насколько понятлив он.

В люк трюма просунул голову один из матросов-карелов и спросил, с чего это поднят такой чертов шум.

— Передай своему капитану, что я знаю способ, с помощью которого он мог бы заработать в тысячу раз больше денег, чем рассчитывает, — заявил Черчилль. — И такую славу, которая сделает его героем.

Голова исчезла. Через пять минут в трюм спустились два матроса и освободили Черчилля.

Он даже представить себе не мог, насколько верными окажутся его слова, произнесенные почти что в шутку.

Прошел день, и он не вернулся. Робин была близка к истерике. Ей представлялось, что капитан разгневался на ее мужа и убил его. Другие пытались ее успокоить разумными доводами, рассуждая, что такой делец, как капитан пиратов, не станет губить столь крупное помещение денег. Тем не менее, несмотря на все доводы, остальных пленников тоже понемногу охватило беспокойство. Черчилль мог совершенно непреднамеренно оскорбить чем-то капитана, и тому не оставалось ничего другого, как убить его, чтобы смыть позор. А может быть, его просто прирезали при попытке к бегству.

Некоторые из узников задремали. Робин продолжала бодрствовать, безостановочно молясь Колумбии.

Наконец, почти на заре, люк открылся. По лестнице, сопровождаемый двумя матросами, сошел Черчилль. Пошатнулся, еле удержался на ногах и стал громче икать. После того, как его приковали, все наконец-то поняли в чем дело. От него несло перегаром и он едва ворочал языком, глотая слова и обороты.

— Напился, как верблюд перед уходом каравана, — пролепетал Черчилль. — Весь день, всю ночь. Переговорить мне его удалось, но перепить — вряд ли. Многое разузнал об этих финнах. Они меньше других пострадали во время Опустошения, а затем заполнили всю Европу, подобно древним викингам. Смешались с остатками скандинавов, поляков и прибалтов. Сейчас они удерживают северо-запад России, восток Англии, почти весь север Франции, побережье Испании и Северной Африки, Сицилию, Южную Африку, Исландию, Гренландию, Лабрадор и Северную Каролину. Бог знает, что еще, так как они выслали несколько экспедиций в Индию и Китай…

— Все это очень интересно, но расскажешь как-нибудь позже, — перебил его Стейнберг. — Лучше выкладывай, о чем договорился с капитаном. Заключили сделку?

— Очень хитрый парень и ужасно подозрительный. Убедить его было чертовски трудно.

— Что с тобою? — спросила Робин.

Черчилль попросил ее не беспокоиться, скоро они все будут на свободе. Затем снова переключился на родной язык.

— Вы пробовали объяснить действие антигравитационных генераторов и двигателей человеку, который даже не ведает о том, что есть такие штуки, как молекулы или электроны? Между прочим, мне пришлось прочесть целую лекцию по основам теории атома и…

Его голос ослабел, голова упала на грудь. Он спал.

В отчаянии женщина трясла его, пока он не переборол дурман.

— А, это ты, Робин, — пробормотал он. — Робин, тебе ужасно не понравится моя затея. Ты возненавидишь меня. — Он снова заснул. Все попытки разбудить его на этот раз оказались тщетными.

ХІV

Жаль, что у меня нет возможности самой снять этот пояс, пожаловалась Мэри Кэйси. — Он так мне натер кожу, что я едва хожу. И он очень негигиеничен. В нем есть два небольших отверстия, но мне приходится наливать туда воду, чтобы смыть грязь.

— Сочувствую, — нетерпеливо произнес Питер, — Но не это меня сейчас беспокоит.

Мэри взглянула на него.

— О нет, только не это!

Рога его перестали свободно болтаться и стояли ровно и упруго.

— Питер, сказала она, пытаясь сохранить спокойствие. — Пожалуйста, не надо. Ты не имеешь права. Ты погубишь меня.

— Нет, не погублю, — ответил он, едва сдерживая рыдания — то ли от овладевшего им желания, то ли от мук, которые ему приносила невозможность владеть самим собой. Точную причину Мэри определить не смогла.

— Я буду нежен, насколько это возможно. Обещаю, что для тебя это будет совсем немного.

— Даже один раз — слишком мною! — возразила она. — Нас не повенчал жрец. Это грех.

— Какой же грех, если ты сделаешь это не по своей воле, — прохрипел он. — У тебя нет выбора. Поверь мне, нет выбора!

— Я не хочу этого! Не хочу! Не хочу!

Она продолжала протестовать, но Стэгг не обращал внимания. Он был слишком занят, сосредоточившись на открывании пояса. Это оказалось проблемой, разрешить которую мог только ключ или напильник. Поскольку ни того, ни другого под рукой не было, казалось, все его старания окажутся тщетными. Но напор гормонов был столь велик, что он уже не мог рассуждать трезво.

Пояс состоял из трех частей. Две, облегавшие талию, были из листовой стали. На спине они соединялись петлями. Одеть эти створки можно было открытыми, а затем защелкнуть замок впереди. Третья часть пояса состояла из множества небольших звеньев, как у кольчуги, и пристегивалась к поясу вторым замком. Благодаря такому устройству третья часть предоставляла телу определенную степень свободы. Как и бандаж вокруг талии, она была изнутри подбита толстой тканью, чтобы предотвратить натирание кожи и порезы. Однако, в целом, приспособление было весьма тесным, иначе носящая его, могла бы выскользнуть, либо стащить его силой, всего лишь немного поцарапав поверхность кожи.

Пояс был очень тесен и Мэри жаловалась на затрудненность дыхания.

Стэггу удалось просунуть руку под переднюю часть пояса.

На ее протесты и стоны он не отвечал, и пытался, двигая туда и сюда две части пояса, перегнуть их до такой степени, чтобы оторвать замок.

— О боже! — рыдала Мэри. — Не надо! Не надо! Ты раздавишь мне внутренности! Ты убьешь меня. Не надо, не надо!

Неожиданно он отпустил ее. Казалось на мгновенье ему удалось овладеть собой. Он тяжело дышал.